Княжна Тараканова — загадочная претендентка на Русский престол

В 1864 году общественность Петербурга потрясло мрачное полотно ху­дожника Флавицкого, запечатлевшее последние мгновения жизни несча­стной узницы Шлиссельбурга. Картина называлась «Княжна Таракано­ва»… Под этим именем вошла в историю самая загадочная претендент­ка на русский престол, которая выдавала себя за дочь императрицы Ели­заветы, рожденную от ее тайного брака с графом Разумовским. Впро­чем, ни фамилии, ни семьи Таракановых не существовало в природе…

ЗА ТУМАНОМ ЛЕГЕНДЫ
Появление картины вызвало новый всплеск догадок, домыслов и сплетен. По высочайшему повелению Александра II было проведено рассле­дование. Выяснилось, что наводнение, изображен­ное живописцем, произошло в 1777 году, когда упомянутой княжны уже два года, как не было в живых. Да и в казематах Шлиссельбурга, затоп­ленных взбушевавшейся Невой, она никогда не содержалась. А получившая известность фами­лия могла быть одной из многочисленных ма­сок, которыми прикрывалась прелестница. Од­нако поэтическая легенда возникла на вполне ре­альной почве.

…В XVIII веке певцов для придворного хора обычно привозили с Украины, которая славилась отменными голосами. Малороссийский казак Алексей Григорьевич Разумовский тоже попал в Петербург благодаря своему великолепному басу. Любовь к музыке сблизила цесаревну Елизавету и придворного певчего. К тому же статный казак не уступал в красоте ослепительной Елизавете. Взойдя на престол в 1741 году, Елизавета пожа­ловала безродному Разумовскому графский титул и чин генерала-фельдмаршала. А спустя год, как убеждают многие историки, тайно с ним обвенча­лась Это породило слухи о потомстве — чуть ли не о целой семье Таракановых. На самом деле, по мнению К. Валишевского, украинская фамилия семьи племянника Разумовского — Дараганы — в преданиях была переиначена в Таракановых. И ни­чего удивительного, если бы у Елизаветы Петров­ны и Алексея Григорьевича были дети! Пусть и тай­ные. Но на этот счет мнения исследователей рас­ходятся.

МАСКИ КОМЕДИАНТКИ
С самого рождения эта женщина была «окру­жена сказкой». Сказкой с печальным, далеко не сказочным концом. Так она жила, так она умер­ла…

Ее национальность, происхождение и «кукло­воды», использующие княжну в борьбе с Екатери­ной II, неизвестны. Хотя не исключено, что какой- то «компромат» уничтожили, когда арестованную в Италии «негодяйку» уже допрашивали в России. Во всяком случае, многие считали ее царской до­черью, воспитанной в монастыре, заточенной пос­ле в сибирскую тюрьму, откуда «благодетели» вывезли ее в Персию. Но тогда непонятно, поче­му, блестяще владея французским и немецким, легко изъясняясь на английском и итальянском,она не говорила по-русски? О себе княжна рас­сказывала «басни», то ли придуманные ею, то ли кем-то внушенные.

Зовут ее якобы Елизаветой, ей 23 года, роди­телей не помнит и до 9 лет жила в Голштинии (Гол­ландии). Потом будто бы ее по воле Петра III, ее переправили в Персию. Оттуда, опасаясь отрав­ления, она сбежала с неким татарином в Багдад. Вскоре под опеку ее взял персидский князь Гали, который отвез девочку в Исфаган (бывшая столи­ца Ирана). Там ее приняли почтительно, утверж­дая, что она дочь Елизаветы Петровны, а в отцы производили то Разумовского, то кого-то иного. В Исфагане она прожила лет до 17, пока в Персии не наступили смутные времена. Вместе с благо­детелем девушка отправляется в Европу — тран­зитом через Россию, где из страха разоблачения она переодевалась мужчиной. Потом последова­ли Рига, Кенигсберг, Берлин и Лондон. В столице Великобритании Гали, вызванный на родину, по­кинул княжну, оставив ей «великое число» драго­ценных камней, золота в слитках и наличных де­нег… Что в этом рассказе правда, что ложь — не­ведомо и поныне. Еще большую путаницу вносит быстрая смена имен героини: то она госпожа Франк, то Пимберг, то княжна Азовская, то гра­финя Зелинская. Словом — по мнению известно­го историка Н. Павленко — «авантюристка евро­пейского масштаба».

ИМПЕРАТРИЦА В ГНЕВЕ
Впервые загадочная «авантюристка» объяви­лась в Париже в 1772 году в образе богатой пер­сидской княжны. У «персиянки» вроде бы были пе­пельные волосы и бирюзовые глаза, напоминаю­щие Елизавету Петровну. Влюбчивых парижан пленили ее изящные манеры и неповторимый шарм. Но красавица исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив с носом расщедрившихся кредиторов. Следующая страница ее жизни — ро­ман с герцогам Голштинии, который был настолько одурманен недоступными прелестями княжны, что предложил ей руку и сердце. Но та отказалась от заманчивого предложения, желая сначала «известиться» о своей породе. Чувства герцога пошли на убыль Но тут возник новый претендент — знаменитый о состоятельный польский эмигрант князь Радзивилл. С прохладцей оценив женские чары княж­ны, он запылал при одном только намеке на ее царское происхождение. Радзивилл давно мечта; с помощью Турции вернуть своей родине попран­ную свободу. О таком подарке судьбы, как союз с я внучкой Петра Великого, князь мог только мечтать! Слухи и домыслы о тайной дочери покойной Елизаветы начали обретать реальные черты.

Решив отправиться в Константинополь, сооб­щники прежде заезжают в Венецию, где «будущая императрица» предстает в полном блеске. На празднествах и приемах ей оказывают почести, как подлинной монархине. Польские изгнанники видят в ней освободительницу. А один из них, Доманский, потеряв голову от любви, следует за ней повсюду. Княжне не терпится: она мчится в Рагузу (Дубровник), где предполагается сесть на ко­рабль. Здесь она играет принятую роль с еще большим блеском, собирая в своем салоне луч­шее общество. Отсюда она посылает копии «на­следственных документов», утверждающих ее «право на престол», Алексею Орлову, командую­щему флотом в Средиземном море. Тот сразу оповещает Екатерину II. Сенат Рагузской респуб­лики, опасаясь политических осложнений, тоже сообщает российскому правительству о действи­ях самозваной принцессы. И получает небрежный ответ: дескать, та «побродяжка» не стоит внима­ния. Однако Орлову одновременно направлен же­сткий приказ императрицы: любой ценой захва­тить «сию тварь» и переправить в Россию. Не уда­стся хитростью — применить угрозы к рагузским властям, а то и «бомб несколько в город метать можно». Что это? Открыть пальбу в государстве, с которым нет войны? Похоже, Екатерина был сильном гневе.

ИСКУСИТЕЛЬ АЛЕХАН
…Или сдали нервы после кошмара Пугачевщины? Казалось, и вправду восстал из гроба трагически почивший супруг Петр III и в облике Пугачева истреблял ее верноподданных, сжигая все своем пути. Следствие над «царем» Емелькой только началось, а тут новая претендентка на престол и все это на глазах ее европейских недругов — Османской империи, Швеции, Франции. Бесцеремонные атаки «законных» наследников, напоминания об узурпации трона подтачивали престиж Екатерины на Западе. Это прекрасно понимал граф Алексей Орлов, один из главных участников свержения Петра III.

…Гвардейца Алексея, третьего из пяти знаменитых братьев Орловых, уже с юности за бойцовскую удаль величали атаманом Алеханом. II молва, что ударом кулака он мог убить быка. Иностранцы же из-за длинного шрама на красив лице окрестили его Меченым: когда-то во время драки его предательски полоснули саблей. Дворцовый переворот 1762 года, положивший начало тридцатичетырехлетнему правлению Екатерины Великой, свершился во многом благодаря дерзкой отваге, дьявольской интуиции и предприимчивости Алехана. Многие считали его цареубийцей, выполнившим волю Екатерины. Но прямых доказательств того нет. По одной из последних версий, Петра III после неудачного отравления задушил Шванвич, подругой — «государя не cтало» во время его ссоры за столом с князем Фeдором Барятинским. Совсем не по-родственно Алехан отбил Екатерину у брата Григория и сам стал фаворитом, которого она «почитала, любила и боялась»…

Получив депешу, граф поклялся государыне достать «оную особу» обманом или силой. Но, будучи человеком изобретательным, решил обойтись без бомбометания. Его план был прост и циничен: завоевать любовь и доверие княжны.

ЗАПАДНЯ
Алехан обнаружил ее уже в Риме. Мирный до­говор России с Турцией (лето 1774 года) положил конец освободительным надеждам Радзивилла и его друзей, а заодно и честолюбивым замыслам «внучки Петра». Она притихла и ждала нового «судьбоносного» часа. В бумагах римской поли­ции сохранилось ее описание: «Красивое лицо, хорошая фигура, красивая грудь, очень белая кожа, прекрасная манера держаться. Она очень хорошо знает положение европейских дворов, положение дел в Польше и в северных государствах». Воз­раст ее, вероятно, приближался к 30 годам.

Через своего агента Орлов рассыпался в лю­безностях. О да, он убедился в подлинности при­сланных документов и жаждет отомстить ветре­ной Екатерине за себя и за брата. Для этого надо встретиться в Пизе. Напрасно искренне предан­ный Доманский удерживал обожаемую женщину от рокового шага. Она сказала, что пойдет туда, «куда зовет судьба». В итальянский город Пизу она прибыла под именем графини Зелинской. Одна­ко ее приняли, как королеву. Здесь она познакомилась с человеком, который обязался отвезти ее в тюрьму и на смерть. Но Алехан был так нежен и почтителен, так внимателен и щедр, так яростно сверкал глазами при упоминании о Екатерине и ее новом фаворите Васильчикове, что разыгры­ваемый спектакль казался правдивее жизни. Он шептал ей о небывалой любви и клялся завоевать для нее трон. Асам аккуратно и хладнокровно со­общал императрице о своих «достижениях»: «На­конец я ее уверил, что с охотою женился бы на ней хоть сегодня, чему она, обольстясь, повери­ла. Вынужден подарить ей свой портрет…»

Комедию обручения перенесли в Ливорно. «Графиня» со свитой поднялась на адмиральский корабль, где ее с почетом принял контр-адмирал Грейг. Засмотревшись на морские маневры, она не заметила, как исчез Орлов, а «гостей» окружи­ла вооруженная стража. Арестованной «невесте» сообщили, что и «жених» тоже под стражей. До самого английского берега она надеялась, что Алехан освободит ее. Когда же обман стал очеви­ден, попыталась броситься с палубы в шлюпку…

ЛЕГКОЙ СМЕРТИ НАДО БЫ ПРОСИТЬ!..
Когда-то молодая Екатерина тайно писала анг­лийскому послу Уильямсу: «Я буду царствовать или погибну». Видимо, у ее нынешней пленницы были аналогичные намерения. Во всяком случае, она проявила недюжинную волю и силу характера.

В марте 1775 года фельдмаршала князя А. М. Голицына известили о скором прибытии корабля с захваченной самозванкой. 11 мая эскадра вош­ла в Кронштадт, откуда арестованных доставили в Петропавловскую крепость. От былой красоты княжны осталась одна «статность». Фельдмаршал, который вел следствие, описывает ее как сухоща­вую черноволосую женщину с карими, слегка ко­сящими глазами, похожую на итальянку из-за уд­линенного, с горбинкой носа. Тяжелые испытания подорвали ее здоровье: у нее появился «сухой ка­шель и рвота с кровью».

В руках следствия оказались грубо сфабрико­ванные (по мнению историков) бумаги, в том чис­ле три завещания: Петра Великого о коронации Ека­терины I; Екатерины I о коронации Елизаветы Пет­ровны и, наконец, воля последней — передача пре­стола ее дочери по имени Елизавета II. Как извест­но, Петр I завещания не оставил, Екатерина I объя­вила наследником Петра II, а Елизавета Петровна — Петра III. Но подследственная улик не признала. Бумаги она якобы получила в Рагузе от неизвест­ного с письмом, советовавшим отослать их Орло­ву. Он-то и подтвердил ее права на трон. О своем же происхождении она мало что знает. А фантастическая история ее жизни с голландцами, персами, и татарами с частыми переездами из страны в страну была расценена Голицыным как явные «басни». В первом, довольно высокомерном письме к Екатерине, подписанном «Елизавета», она проси­ла о личной встрече, желая «доставить ее госу­дарству большие преимущества». Но императри­ца, возмущенная дерзостью «продувной негодяй­ки» и «сумасшедшей», требовала полного призна­ния и имени автора «всей этой комедии». Само­званую претендентку на Русский престол, морили голодом, запугивали, вероятно, пы­тали — но безрезультатно. Екатерина, проведя свое дознание, утверждала, что она дочь пражского трактирщика. Когда той сказали об «отце», она ответила, что выцарапала бы глаза тому, кто это выдумал. Доманский ничего не знал, но готов был навек остаться в тюрьме, если бы его женили на «Елизавете». Она с презрением отвергла и это, видя в нем «только слугу».

Между тем чахотка ли­шила ее последних сил. Изнемогая, она писала Екатерине и Голицыну, соглашаясь «провести жизнь в монастыре». Ей не верили, считая, что она «коварна, бесстыдна и зла». 4 декабря 1775 года пленница скончалась, унеся в могилу все за­гадки. Ее похоронили в крепости, взяв от 30 чело­век охраны присягу «о сохранении сей тайны».

Понравилась статья ? Поделись с друзьями