Дирижабль Гинденбург- история катастрофы

Дирижабль Гинденбург — громадное сигарообразное серебристое тело бесшумно и как — то грациозно, несмотря на гигантские размеры, приближался к Нью-Йорку со стороны Атлантики. Огромная толпа зевак с почтительным любопытством наблюдала за маневрами чудесного аппарата.

В отличие от тех, кто на земле с некоторым недоверием и опас­кой ожидал появления в небе над городом самого совершенного в то время летательного аппарата, в самом дирижабле Гинденбург” царили спокойствие и безмятеж­ность. На второй палубе играла музыка, танцевали несколько пар, в салоне первого класса за карточным столом пассажиры иг­рали в карты. У приоткрытых окон — иллюминаторов под строгим при­смотром стюардов немецкие де­тишки разглядывали идеально ров­ные кварталы Манхэттена. Там, внизу, толпились сотни тысяч го­рожан, с замиранием сердца вгля­дываясь в проплывающее над их головами серебристое чудовище.

Путь из Европы в Америку за­нял всего два дня! Писатели-фан­тасты торжествовали, их смелые предположения блестяще претво­рялись в жизнь. По пути через Атлантику дирижабль Гинденбург почти бесшумно проплыл над ан­глийской военной эскадрой. По правилам морского этикета воен­ные корабли должны приветство­вать пассажирский лайнер гудка­ми, но они как будто не заметили его, пролетавшего над их голова­ми со скоростью почти 140 кило­метров в час. Может быть, не за­метили, а может быть, были не­сколько шокированы этим монст­ром, взявшимся неизвестно отку­да и канувшим неизвестно куда.

Только что построенному дирижаблю под номером LZ-129 дали имя “Гинденбург”. Он сразу стал гордостью Третьего рейха. Его называли ‘‘гордым ангелом новой Германии”. Он был воплощением триумфа немецких технологий и научной мысли. Командиром дирижабля был назначен Макс Прусс.

В конце 30-х годов XX века дирижабли считались самыми со временными, модными и перспективными достижениями человечества. Их строили и эксплуатировали все мало — мальски развитые страны. Самолеты еще не получили того развития, которое они получат уже скоро — в начале 40-х. А пока самолеты не могли летать на большие расстояния без частой дозаправки.

Пароходы, не беря в расчет военные суда, были слишком медлительны и ненадежны. Дирижабли имели возможность преодолевать огромные расстояния — в несколько тысяч миль без дозаправки. Они мог­ли перевозить сотни тонн полез­ного груза. В случае войны стано­вились гигантскими бомбардиров­щиками. При остановке всех дви­гателей они не разбивались, как самолеты, без возможности спа­сения людей и груза, а, продол­жая свое движение, просто посте­пенно и плавно снижались, сохра­няя жизнь людям и сохраняя груз. Дирижабль “Гинденбург” был самым крупным, роскошным и мощным среди всех существовав­ших дирижаблей. Он был своего рода “Титаником” воздуха. Длина его превышала 240 метров! Его создателем был Гуго Экнер.

С 30-х годов XX века разверну­лась сильная и ожесточенная кон­куренция в воздухе между Англи­ей, США, Германией и СССР. Лю­бая неудача или катастрофа дири­жабля имела бы серьезные поли­тические последствия. Катастрофы дирижаблей были и до этого, но на создание такого гиганта Гинденбург”, не отваживалась ни одна страна. Поэтому вполне ес­тественно, что на дирижабль Гинденбург были введены самые строгие правила по безопасности.

Этот цеппелин со своими много­численными каютами, барами, мраморными ваннами, салонами, обшитыми дубовыми панелями, ресторанами, громадным кухон­ным помещением и так далее представлял объект поистине го­сударственной важности. Наконец, он был просто опасен, ведь, по сути, это было не что иное, как громадная “водородная бомба”. В пятнадцати баллонах, расположен­ных внутри огромного дирижабля, находилось 200 тысяч (!) кубомет­ров самого взрывоопасного газа — водорода. Достаточно было ма­ленькой искорки, чтобы момен­тально произошел колоссальный взрыв. Диаметр этого огненного шара мог достичь нескольких сот метров. В радиусе поражения ни кто и ничто не остались бы в жи­вых. Страшно? Еще как! Решение проблемы лежало на поверхности и было известно мно­гим. Надо было вместо взрывоо­пасного горючего водорода зака­чать в дирижабль негорючий гелий. И “Гинденбург” стал бы практичес­ки неуязвим. Даже при прямом по­падании взорвались бы только один или два баллона с газом из пят­надцати. По расчетам конструкто­ров, дирижабль «Гинденбург» мог спокойно на­ходиться в воздухе даже при шес­ти или семи пробитых баллонах.

Так в чем же дело? — спросит читатель. Закачать гелий — и все! К сожалению, это было не так про­сто. Гелий — побочный продукт при переработке нефти, и единствен­ным известным месторождением природного гелия в то время было месторождение в штате Техас в США. Американцы, таким образом, были монополистами в области до­бычи гелия и не торопились продавать его Германии. Американский конгресс, наблюдая за бурно раз­вивающейся Германией, за успе­хами арийских инженеров, спеш­но принял закон, запрещающий продажу гелия нацистам.

Германия готова была выложить крупную сум­му для закупки стратегически важ­ного для нее продукта, хотя бы миллиона кубометров, но… На тот период уже существовала мрачная статистика загубленных водородом дирижаблей, и известия об эмбар­го чрезвычайно огорчило его кон­структора Гуго Экнера. Приходи­лось закачивать в баллонеты водо­род. Это заставило Экнера сделать так, чтобы ни одна искра никогда и ни при каких условиях не вспых­нула на борту его детища. Были приняты беспрецедентные меры безопасности. Во всех коридорах, на капитанском мостике, в пасса­жирских каютах, грузовых отсеках, во всех помещениях вплоть до туа­летов и подсобок была установле­на самая современная система эк­стренного пожаротушения. Для всех без исключения чле­нов экипажа пошили специальную форму из материала-антистатика. В мастерских компании “Цеппе­лин” изготовили специальную обувь на пробковой подошве, полностью исключающую появле­ние любых статических зарядов, которую обязаны были надеть все пассажиры  дирижабля Гинденбург. У пас­сажиров при входе отбирали за­жигалки, спички, свечи и даже маленькие электрические фонари­ки. Все, что отбиралось, склади­ровалось в сейфе, который стоял в кабине старшего стюарда. Для курящих был оборудован специ­альный салон в виде герметично­го бокса с плотно задраенными окнами и отличной вентиляцией. Здесь можно было найти все не­обходимые предметы для курения — спички и зажигалки. А за причи­ненные неудобства компания со­вершенно бесплатно предлагала широкий выбор дорогих сигар. С немецкой педантичностью про­фессор Экнер предусмотрел каждую мелочь. На случай проведе­ния различных торжеств, напри­мер дня рождения, во время по­лета компания “Цеппелин” приго­товила торт со специальными элек­трическими свечами в патронах с дополнительной изоляцией. Торт пригодился. При подлете к Нью- Йорку в гостиной весело и шумно отмечали день рождения 14-лет­него Карла Хохталера. Праздник посетил сам капитан “воздушного города” Макс Прусс. Он поздра­вил подростка и пообещал ему в качестве подарка трижды облететь вокруг статуи Свободы…

На земле тысячи нью-йоркцев наблюдали за прибытием  дирижабля “Гинден­бурга”. Обсуждали троекратный облет немецким цеппелином ста­туи Свободы, обсуждали его лет­ные качества, мощь и легкость ма­невров. Одни радостно его при­ветствовали, махали шляпами и просто руками. Другие, например ветераны Первой мировой войны, которых набралось немало в тол­пе зевак, смотрели на воздушные пируэты “Гинденбурга” без особо­го восторга. У них еще были све­жи воспоминания, как подобные монстры Германии бомбили их позиции, неся смерть. Ветераны, как никто другой, понимали, что «Гинденбург” в следующий раз сможет легко вместо пассажиров принести в Нью-Йорк сотню гиган­тских авиабомб или баллоны с от­равляющим газом.

Впечатление усиливала позе­леневшая статуя Свободы, выгля­девшая крохотной рядом с сереб­ристым гигантом. Экнер был на­столько уверен в маневренности дирижабля “Гинденбург”, что предложил капитану Пруссу после облета ста­туи Свободы произвести маневр сближения со знаменитым нью-йоркским небоскребом “Эмпайр стайт билдинг”. Этот красивый и чрезвычайно опасный маневр вошел в историю воздухоплавания как самый сме­лый пируэт пассажирского кораб­ля столь гигантских размеров. При­ближаясь к “Эмпайр стайт бил­динг”, пассажиры “Гинденбурга” заметили, что смотровая площад­ка этого самого высокого в то вре­мя нью-йоркского небоскреба за­бита до отказа журналистами с фото- и кинокамерами. “Дадим им возможность сделать снимки круп­ным планом”, — сказал профессор Экнер. Капитан Прусс понимаю­ще улыбнулся и быстрым шагом удалился на мостик. Несколько ми­нут спустя веселый шум в салоне дирижабля сменился встревожен­ным гулом — пассажирам казалось, что цеппелин правым боком вот — вот заденет за небоскреб. Здание уже совсем близко, видны пере­кошенные лица фотокорреспон­дентов на смотровой площадке, блики вспышек слепят глаза! Кто — то из журналистов не выдержива­ет и бросается прочь от бортика площадки.

Мгновенно возникает небольшая паника и давка. В са­лоне цеппелина пассажиры вска­кивают с мест, и в этот момент цеппелин, плавно замедляя ход, как бы зависает в каком-то десят­ке метров от грязно-желтой сте­ны небоскреба! С невозмутимым видом Гуго Экнер встает с крес­ла, выходит на застекленную па­лубу и открывает одно из окон. “Добрый день, господа!” — гово­рит он по-английски журналистам, не повышая голоса. Звуки его речи долетают до них через пропасть глубиной в несколько сот метров. Дирижабль “Гинденбург” тихо покачивается с боку на бок у шпиля знаменитой высотки. «Господа, уберите прочь фотовспышки! В баллонах водо­род!” — кричит какой-то полицей­ский на смотровой площадке, Экер все слышит, но только молчит и улыбается. Да, у него нет гелия, однако он все-таки прилетел сюда, он натянул нос этим тщеславным янки!

Оставалось проделать небольшую часть пути от центра Нью-Йорка до причальной мачты на базе Лейкхерст. Но в первоначальные планы цеппелина вмешалась стихия. Надвигалась сильная гроза, и из-за нее пришлось отклониться от первоначального курса. На эту задержку должно было уйти еще шесть часов, но в принципе это уже не могло испортить успех триумфального пролета над Нью-Йорком. Тем не менее капитан решил не искушать судьбу и не торопиться. Пассажиры не испытывали неудобств от задержки и продолжали заниматься своими делами. Продолжался и „ праздник в  гостиной, в салоне играла музыка.

Но вот гроза ушла к северу, и  дирижабль “Гинденбург” взял курс на Лейкхерст. Четыре надежных тысячесильных двигателя “Даймлер” работали на полную мощность. Вскоре вахтенный офицер на капитанском мостике увидел впереди причальную мачту с лифтами для пассажиров и многотысячную толпу внизу. Это были как всегда везде­сущие журналисты, многочислен­ные зеваки и даже небольшой во­енный оркестр. Причальная коман­да состояла из 248 человек, Со­единенные Штаты Америки хоте­ли обеспечить гостю из Германии достойную встречу.

Радиожурналист из Чикаго Гер­берт Моррисон в это время вел с базы Лейкхерст прямой репортаж о прибытии немецкого воздушно­го чудо-лайнера. Уже пятнадцать минут он только и делал, что рас­сказывал слушателям о фантасти­ческой роскоши на борту цеппе­лина, о его ресторанах и танце­вальных залах. О лифтах, которые были отделаны панелями из крас­ного дерева. Запись эта вошла в историю. Ее на следующий день транслировали все радиостанции мира: “…вот он приближается, этот красавец “Гинденбург”… Его удлиненное могучее тело светит­ся розовым в лучах заходящего солнца. Вот открывается люк. И офицер сбрасывает на землю при­чальный трос…” И вдруг какой-то треск, корот­кий пронзительный свист. И вопль Моррисона: “Боже, пресвятой Господи, он горит! Он падает! Он падает на людей вниз!”

Как потом свидетельствовали некоторые очевидцы, “…это было похоже на гигантский горящий гейзер”. “…Скорее, на огненный водопад”, — говорили другие. “На распустившийся в небе гигантский огненный цветок”, — вспоминали третьи. Дирижабль  “Гинденбург” сгорел все­го за четыре секунды! Обломки каркаса и гондолы падали на зем­лю еще с полминуты после вспыш­ки. Вспышку и столб черного дыма видели в радиусе 25 километров. Неприятный запах паленой кожи стоял в воздухе еще несколько дней. Когда рассеялся дым, оше­ломленная и потрясенная толпа на земле увидела только оплавленные ребра с клочьями дымящегося войлока и прорезиненной кожи. Обугленный остов корабля напо­минал останки какого-то гигантс­кого животного. Капитана Макса Прусса вынесли из месива горя­щих обломков на носилках. “Я не понимаю, — повторял он, слезы беспрерывно катились по его обоженному лицу, — я не могу по­нять”. Он скончался через не­сколько часов от ожогов. Перед смертью с ним встретился офицер гестапо, прибывший на место ка­тастрофы из Нью-Йорка. “Я не понимаю, почему это произошло” — все, что смог сообщить ему уми­рающий.

Поэтому неудивительно, что пресса поспешила сделать свои выводы. Были пущены в ход все стандартные штампы того време­ни: о “мистической казни”, о “ро­ковом умерщвлении небесного динозавра” со свастиками на бор­ту. Авторы публикаций особенно часто указывали на поразительную особенность катастрофы “Гинденбурга”. Несмотря на то что в небе над базой Лейкхерст разорвалась настоящая “водородная бомба”, практически никто из людей, тол­пившихся внизу, не пострадал! Даже более того, среди пассажи­ров самого лайнера оказалось го­раздо меньше жертв, чем можно было ожидать. Из этого столба пла­мени смогли спастись 67 человек! Отчасти это оказалось возможным потому, что горящая пассажирская гондола после взрыва просто спла­нировала вниз к земле. Обрывки прорезиненной обшивки, которые оставались натянуты между карка­сами, создали дополнительную парусность. Однако многие пасса­жиры спаслись, по их собственно­му мнению, только благодаря сча­стливой случайности. О крушении  дирижабля “Гинденбург” рассказывают боль­ше “чудесных историй”, чем обо всех воздушных катастрофах, вме­сте взятых. Судите сами.

Уже известный нам 14-летний подросток Карл Хохталер выпрыг­нул из окна на землю в лужу горя­щего дизельного топлива, хлес­тавшего из топливных баков дири­жабля! Он неминуемо должен был сгореть заживо, однако остался в живых. Внезапно на него сверху обрушился поток воды из разор­вавшегося баллона с водяным бал­ластом. Вода мгновенно затушила пламя вокруг мальчика, и он, под­нявшись на ноги, выбежал из-под падающих обломков навстречу спасателям, правда, мокрый как мышь. Чудесным образом спасся и 45-летний пассажир по имени Дит­рих Дрюке, безмятежно сидевший в курительном салоне с сигарой во рту и раскладывавший пасьянс. Вдруг он ощутил сильный толчок,затем услышал мощный взрыв где- то вверху, и в тот же миг крыша помещения обрушилась на него. Он успел пригнуться — и его зава­лило обломками. Однако счастли­вый пассажир не был раздавлен,поскольку его предохраняла высо­кая и прочная спинка дивана. Спа­сатели, которые извлекли герра Дрюке из завала, не обнаружили у него ни единой царапины.

И все же наиболее невероят­ным представляется счастливое избавление от неминуемой гибе­ли 72-летней пассажирки Лизы Готтшильд. Отважная старушка согласилась на роздушное путеше­ствие только из-за любви к свое­му единственному сыну, живше­му в Нью-Йорке. В момент взрыва она дремала в своей каюте. Толч­ки и грохот разбудили ее, она встала с кровати и, накинув ха­лат, вышла в коридор (ей почуди­лось, будто бы пол каюты несколь­ко наклонился, но она списала это на свое обычное головокруже­ние). Шагнув за порог своей ком- латы, она вдруг поняла, что выш­ла вовсе не в коридор, а ступила на песок причальной площадки. Получилось так, что пассажирская гондола разломилась пополам, и одна из ее частей плавно сплани­ровала на землю. Да так плавно, что госпожа Готтшильд даже не почувствовала неладное. К свое­му дорогому сыну она вышла пря­мо в халате.

Выдвигалось большое количе­ство догадок, версий и предпо­ложений. Одной из основных, ес­тественно, была догадка о дивер­сии. Нацистские спецслужбы про­вели собственное расследование, надо заметить, очень тщательное, но оно не увенчалось успехом, и дело было закрыто в 1943 году.

Кстати, примерно в 60-х годах в США вышла книга о катастрофе Гинденбурга”. Автор Майкл Муни якобы на основании документов из американских и немецких (!) ар­хивов доказывает, что катастрофа была все же не случайной. Член экипажа цеппелина некий Эрих спелл, ненавидевший Гитлера и нацизм, подложил в один из бал­лонетов с водородом мину замед­ленного действия. Взрыв должен был произойти, когда все пасса­жиры сойдут на землю. По какой- то случайности взрыв произошел раньше. Террорист сам погиб от своей же мины.

Эта версия также имеет пра­во на существование, но вспом­ним, что нацисты сами проводи­ли расследование, а уж как они умели это делать, рассказывать не надо. Антифашисты со своей стороны поспешно выдвинули версию о нацистском теракте, на­правленном против Америки. Якобы часовая бомба на борту цеппелина была установлена еще в Германии и должна была взор­ваться тогда, когда  дирижабль “Гинденбург” находился бы в ангаре № 1 на базе Лейкхерст под охраной аме­риканских спецслужб. Тем са­мым, по мнению антифашистов, Гитлер предполагал поставить американцев в весьма затрудни­тельное положение, обвинив Вашингтон в том, что США яко­бы не уберегли гордость немец­кого воздушного флота от аме­риканских коммунистов.

Однако, как известно, из-за грозы дирижабль прибыл на базу с опозданием, и бомба сработа­ла еще возле причальной мачты, а не в ангаре. Грозу предусмот­реть, естественно, никто не мог, в том числе и “диверсанты”, по­этому версия тихо умерла. Мно­гие исследователи, а их большин­ство, убеждены, что гигантский корпус дирижабля сам накопил большой заряд статического элек­тричества за те шесть часов, пока дрейфовал в окрестностях Лейкхерста, ожидая ухода грозы. Гро­зовой фронт был рядом, кроме того, не будем забывать, что оболочка цеппелина была сделана целиком из синтетических мате­риалов, которые, как известно, могут накапливать статическое электричество. Кроме того, ме­теорологи базы Лейкхерст еще за два дня до прибытия воздушного лайнера оповещали местное на­селение об опасности появления шаровых молний. Так что воздух, по всей видимости, был и так на­электризован. Сторонники этой версии обращают внимание на то, что пламя зародилось в недрах корабля в тот самый момент, ког­да причальный трос, сброшенный сверху, коснулся земли. Вспом­ним, кстати, и знаменитый ра­диорепортаж. Быть может, в мо­мент “заземления” через влажный трос проскочила искра, ну и…

И в наши дни, спустя шесть­десят четыре года после траге­дии, тайна “Гинденбурга” оста­ется неразгаданной. Ее уже дав­но занесли во все энциклопедии и учебники как одну из самых за­гадочных катастроф в воздухе. Почему судьбе было угодно уничтожить “гордого ангела но­вой Германии”? Все же, только ли молния “виновата” в катаст­рофе? Уж очень “своевременно” она была. Этими вопросами ис­следователи мучаются до сих пор. У многих из них, занимаю­щемся этой катастрофой, скла­дывалось впечатление, что само Провидение оберегало людей от уничтожения. Как будто кто-то там, наверху, хотел не уничто­жить как можно больше людей, а уничтожить только сам цеппе­лин. На таком страшном приме­ре уничтожить саму идею дири­жаблестроения.

Как бы там ни было, но бес­спорным остается одно: страш­ная катастрофа “Гинденбурга» ста­вила, по сути, крест на программах развития дирижаблей во всем мире. Катастрофа флагмана не­мецкого воздушного флота про­извела тяжелое впечатление и на самого Гитлера, который отдал приказ прекратить строительство еще двух цеппелинов на верфях Фридрихшафена. Англичане так­же отказались от секретного про­екта создания дирижаблей-бом­бардировщиков. Советский Осоавиахим сделал ставку на само­леты. Четырех секунд оказалось достаточно, чтобы закончилась такая в общем-то недолгая, но бурная эра дирижаблей. Катаст­рофы цеппелинов были и рань­ше. Вспомним загадочное исчез­новение французского “Диксмюде» в 1923 году, катастрофу аме­риканского “Акрона” в 1933 году, гибель американского же “Мэкона” (кстати, двойника “Ак­рона”) в 1935 году. Эти аварии подвергались самым скрупулез­ным расследованиям и исследо­ваниям, но до сих пор однознач­ного и точного ответа по поводу их гибели нет.

С момента гибели “Гинден­бург” прошло уже более 70 лет, однако и сегодня, несмотря на видимые преимуще­ства “гелиевых” дирижаблей (бе­зопасность и надежность, ком­форт и относительная дешевиз­на), человечество не спешит возвращаться к идее их широко­го использования. Видимо, “синдром “Гинденбурга” продол­жает психологически давить на подсознание людей. Возможно, воспоминания об этой трагедии будут страшить человечество до тех пор, пока оно не найдет окончательного ответа на воп­рос, который задавал все время умирающий капитан Макс Прусс: «Почему это произошло?”

Понравилась статья ? Поделись с друзьями