Тайное становиться явным
В декабре 2003 года в Свято-Онуфриевском монастыре во Львове состоялось торжественное открытие мемориальной доски, на которой было выбито: “На кладбище этой церкви 5 декабря 1583 года похоронен первопечатник Иван Федоров”. А вечером того же дня с полки монастырской библиотеки упал древний требник. Ударившись о пол, книга открылась на странице “Погребение”. Душа Ивана Федорова требовала упокоения. Выходит, надпись на мемориальной доске лгала? Ответа на этот вопрос пока нет. И вообще дело с захоронением первопечатника весьма запутанно и отдает мистикой.
Останки Ивана Федорова искали многие ученые. Археолог из Львова Игорь Свешников даже утверждал в середине 70-х годов, что у него есть карта, на которой помечено крестиками место погребения первопечатника. И чуть ли не каждую неделю тогда он бурил шурфы, чтобы найти останки этого великого человека.
А известно было доподлинно лишь одно: последние годы жизни москвич Иван Федоров провел во Львовской области. Наши предки далеко не сразу постигли значение того, что сделал в 1564 году Иван Федоров, став родоначальником русского книгопечатания. В созданном Государевом печатном дворе, успевшем помимо “Апостола” выпустить еще и “Часовник” в 1565 году, вскоре произошел сильный пожар. После этого Иван Федоров, бывший тогда диаконом Николо-Гостунского монастыря, строение которого до сих пор сохранилось на территории Московского Кремля, был вынужден вместе со своим помощником Петром Мстиславцем покинуть Москву. Долго считалось, что оба они осели где-то в Великом княжестве Литовском. На самом же деле они пробыли там совсем недолго, перебравшись вскоре в Волынскую, а затем в Ровенскую область. Переждав там опасность погони, они прибыли во Львов, где их приютили монахи-василиане.
К бегству же из Москвы их вынудила уверенность (как выяснилось вскоре, обоснованная) в том, что типография была подожжена специально. В Онуфриевском монастыре Федоров и провел остатки своих дней. И именно там, в пространстве между дверями под иконостасом, впервые были обнаружены останки первопечатника. Правда, произошло это уже после смерти археолога Свешникова, который, посвятив их поискам годы, так до них и не добрался. Нашли две плотно закрытые коробки. В одной из них лежали кости пожилого человека лет семидесяти, во второй — останки 25- летнего мужчины. Исследовавшие их ученые с большой долей вероятности предположили, что прах принадлежит Ивану Федорову и его сыну Ивану. Факт, что захоронение было произведено под самым иконостасом, свидетельствовал о глубоком уважении, которое испытывали монахи к этому человеку.
О находке в конце 70-х годов широко писала советская пресса. На сохранившихся костях рук исследователи пытались тогда найти следы цинка, который был основой сплава для отливки литер по западной технологии, но не нашли. Что и неудивительно — ведь в Москве для этого использовалось олово. Собирались также воссоздать скульптурный портрет Федорова-старшего. Но тоже не получилось — на черепах отсутствовали лицевые кости. В результате разложенные в два короба останки поместили на церковные хоры Онуфриевского монастыря, который с того времени стал еще и Музеем первопечатника. Коробы находились там до 1990 года, когда во Львове в очередной раз случились межконфессиональные “разборки”. Монахи в ультимативной форме потребовали возвращения отобранного у них “Советами” имущества. Власти областного центра за три года до этого с большой неохотой разрешили возобновить службы в Онуфриевском монастыре. Но в результате этого повисла в воздухе судьба Музея первопечатника.
Выход нашли быстро: из монастырской церкви его перенесли в картинную галерею. Монахи даже помогали паковать экспонаты и грузить их на машины для перевозки в новое место. Но поскольку картинная галерея уже тогда страдала от дефицита площадей, все доставленное из монастыря оказалось в большом лекционном зале. И коробки с останками первопечатника и его сына стали соседствовать с рабочими местами музейных работников.
Тут-то и началась чертовщина. Кости, запертые в сейф с толстыми стенками, принялись периодически стучать и даже вздыхать и покашливать. По словам тогдашнего директора галереи Ольги Спасской, ее работники поначалу думали, что эти звуки доносятся с улицы. Но скоро они убедились в обратном.
Как-то они закрыли фонд на ночь, а сами спустились на первый этаж. Вдруг включился селектор, а наверху послышались звуки открываемых и закрываемых дверей, кашель, звук шагов.Пройти туда снаружи никто не мог, так как фонд, запиравшийся двойными решетками, к тому же был еще и оборудован сигнализацией. Ее отключили, открыли решетки, вошли — никого. В другой раз Спасская осталась в музее одна. Зашла в фонд — а там пишущая машинка сама печатает. Когда она рассказала об этом коллегам, кто- то из скептиков пошутил, что она зря не вложила в машинку чистый лист бумаги.
Настоятель Онуфриевского монастыря отец Василий, к которому Ольга Спасская обратилась с просьбой похоронить останки Федоровых на территории монастыря, возражать не стал. Даже лично вызвался отслужить панихиду. Но воспротивились археологи,мотивируя свою позицию тем, что в случае погребения они навсегда утратят ценнейшую возможность для исследований.
В принципе останки можно было бы запаять в металлический саркофаг. Но во-первых, для этого потребовалась бы значительная сумма денег, “неподъемная” для монастыря. А во-вторых, по закону такой саркофаг можно было бы вскрыть лишь через пятьдесят лет. Коробки с прахом тем временем не переставали о себе напоминать. И измученные постоянными стрессами сотрудники музея решили перенести их в расположенную неподалеку Святодуховскую колокольню. Останки вынесли из монастыря в ‘ясный зимний день. Но не успели сделать и несколько шагов, как налетел порывистый ветер, небо заволокло тучами и повалил мокрый снег. Из- за разбушевавшейся стихии до колокольни еле доковыляли. При этом приходилось цепляться за что угодно, лишь бы ветер не свалил с ног. Все-таки дошли и разместили коробки с останками наверху, под самым крестом. Вышли на улицу — там опять голубое небо и солнце светит…
Когда-нибудь наука сможет объяснить все эти непонятные явления. Но хоронить-то прах первопечатника надо. По этому поводу два года назад Ольге Спасской звонили из Москвы и пытались осторожно выяснить ее мнение о возможности перезахоронения останков Ивана Федорова на родине — в российской столице. Но у этой идеи есть слабые места. Во- первых, археологи все же не представили исчерпывающих доказательств, что останки действительно принадлежат именно Федорову и его сыну. Во-вторых, фигура первопечатника является знаковой не только для русского и украинского, но и для других народов. Наконец, в-третьих, нет завещания первопечатника, в котором бы он выражал желание быть упокоенным в каком-либо конкретном месте. Да и из России-то на Львовщину он не от хорошей жизни перебрался.
И дело тут не просто в поджоге типографии. Намного опаснее для Ивана Федорова была другая угроза. В послесловии к Львовскому изданию “Апостола” он прямо написал: “Некоторые российские светские и духовные лица возвели на меня напраслину, обвинили в ереси”. А ведь в куда более просвещенном XXI веке такое обвинение в Русской православной церкви считается очень и очень серьезным.
Кстати, почти четыреста лет о Федорове всерьез не вспоминали ни в России, ни на Украине. Правда, в 40-х годах игумен Онуфриевского монастыря Марк Гриневецкий написал об “Апостоле”, что, дескать, эта книга издана Иваном Федоровым. Но и тогда это высказывание осталось незамеченным. И только благодаря авторскому предисловию к “Апостолу” историкам удалось прояснить немало деталей биографии Федорова.
Кое-кто во Львове сравнивает передвижения по музею духа первопечатника с поведением персонажей легенд, придуманных с целью привлечения туристов в английские замки. Якобы почти в каждом из них бродит свое “дежурное” привидение. Так, может быть, поскрипывание половиц от шагов, которое слышат сотрудники музея, происходит от того, что здание старое, а полы давно не перестилались? Но никто из них и не утверждает, что видел материализовавшийся дух Ивана Федорова, хотя с описанными здесь явлениями они действительно сталкивались. Кстати, дом, где размещается Музей первопечатника, совсем не старый, построен из современного кирпича. Стоит он в парке, и поблизости нет других строений. Стало быть, никакой посторонний шум проникать в музей просто не может. Выходит, что Иван Федоров так и не похоронен. Удастся ли обозримом будущем предать прах первопечатника земле? Хотелось бы верить. Тем более что захоронение необязательно производить именно в земле. Можно просто замуровать останки в монастырскую стену. Кстати, требник, который упал и раскрылся на странице “Погребение”, до сих пор, когда его не листают, а просто распахивают, всегда открывается на той же странице.
Понравилась статья ? Поделись с друзьями
