Воспитанный зверем. Феномен «Маугли»

Человек, рождаясь, тут же попадает определенную социальную среду. Уже с молоком матери он начинает впитывать определенное отношение к себе и к миру. Он чувствует, как к нему относятся окружающие, чего они от него хотят. Взрослея, человек начинает чувствовать, что хотят окружающие друг от друга, как они воспринимают мир. Через некоторое время подрастающий человек обзаводится собственным мировоззрением, которое, однако, не является его собственным. Он его позаимствовал у той общественной среды, в которой рос и воспитывался.

Если бы новорожденный по­явился и рос в другой обществен­ной среде, то соответственно и мировоззрение у него было бы иным. Так, например, дети, ока­завшиеся в младенчестве в лесу и воспитанные зверями (феномен Маугли), обладают не человечес­ким, а звериным сознанием. Не­смотря на несходство их тела с те­лом зверей, их окружающих, они становятся носителями животного сознания. А иначе и быть не мо­жет. Животные принимают на вос­питание молодое существо, у ко­торого пластичная психика, наде­ляют его своим мировоззрением и видят в нем носителя этого мировоззрения — представителя своего вида. При этом их нисколько не смущает, что их духовное дитя внешне непохоже на воспитателей. Ребенок будет своим среди зве­рей, пока у него будет звериное мышление. Если такого ребенка отловят охотники, что иногда слу­чается, то вернуть его в общество людей практически невозможно. Для этого надо “стереть” его звериное мышление и заменить человеческим. Но детская психика устроена так, что она “хватает» социальную про­грамму и уже впоследствии, если даже меняются социальные усло­вия существования, никак не хо­чет с ней расставаться.

Именно поэтому так сложно заменить зве­риную программу на человеческую. Ведь речь идет не только о чело­веческом поведении: умении хо­дить на двух ногах, держать лож­ку, говорить, а о сознании, кото­рое определят это поведение. Пе­ределать сознание “Маугли” весь­ма сложно еще и потому, что от­ловленный в лесу ребенок уже миновал тот возраст, когда психи­ка наиболее пластична и воспри­имчива.

Помогут понять этот удивительный феномен и другие случаи, не связанные с человеком. Звери в дикой природе иногда воспитыва­ют детенышей представителей не своего вида, отбившихся от роди­телей или брошенных. Так, напри­мер, лесники в Калужской области в течение длительного времени наблюдали, как семья медведей пасла на болоте отбившуюся от ста­да молодую телочку. Медведей нисколько не смущало, что их “ду­ховная” сестра выглядит не так, как они. При этом они понимали, что ей нужна совсем иная пища, чем им, и выводили телочку на выпас. Вряд ли они занимались откормом молодой коровы, чтобы потом ее задрать. Это они могли бы сделать сразу, как только ее повстречали. Скорее всего, медведица, имею­щая медвежат, повстречав телоч­ку, увидела в ней беззащитное су­щество, нуждающееся в родитель­ской опеке и покровительстве. И свое отношение к приемышу, скрепленное материнским чув­ством, она передала другим чле­нам медвежьей семьи. Вот и об­разовалась такая удивительная се­мья.

При этом, как видим, телочка не стала охотиться вместе с мед­ведями и есть мясо или рыбу. Ве­роятно, здесь помогло то, что медведи всеядны. В связи с этим можно заметить, что человек в аналогичных ситуациях значитель­но меняет свой рацион. Так, в 1925 году из одной деревни в ин­дийской провинции Ассам самка леопарда утащила в свое логово двухлетнего мальчика и воспитала его, как щенка. Мальчик, когда его в пятилетнем возрасте удалось вер­нуть людям, без всякого вреда для себя ел сырое мясо, а от другой пищи отказывался. К сожалению, его так и не удалось приучить к человеческой еде…Вот еще один похожий случай воспитания животными чужого де­теныша. Охотники в одном из лес­ных районов Болгарии в течение нескольких лет наблюдали стран­ную семью волков. В ней было не­сколько особей серых хищников и один кабанчик. Причем стая дер­жалась вместе, и кабанчик доволь­но резво и уверенно бегал среди своих зубастых собратьев. Удалось выяснить, что кабанчик и ночевал в одном логове с волками. Стало ясно, что он член волчьей семьи…

Вероятно, и в этом случае поро­сенок был вскормлен волчицей, возмужал и превратился в молодо­го кабана. Интересно то, что вол­ки не воспринимали поросенка как потенциальную жертву, а видели в нем своего приемного брата. И дело тут даже не в том, что ка­банчик, ночуя в логове с хищни­ками, имел их запах. А в том, что он имел сознание волка. Если бы этого не было, то серые хищники не воспринимали бы его как члена своей семьи.

В связи с этим можно привес­ти наблюдения натуралистов, ко­торые утверждают, что воспитание волка (да и других зверей) — не та­кой простой процесс, как может показаться. Например, описаны случаи, когда кормящая волчица, чувствуя в поведении волчонка ка­кой-то серьезный изъян, принима­ет действенные меры. Этот изъян может корениться в невосприим­чивости волчонком модели волчь­его поведения. Говоря иными сло­вами, в силу разных физиологи­ческих или психических нарушений щенок не хочет или не может вос­принять сознание волка — он не воспитывается по-волчьи. У волков нет психиатрических лечебниц, и им недосуг исправлять задержки или пороки индивидуального раз­вития.

Мать поступает просто, она смотрит на “ненормального” вол­чонка каким-то особым долгим взглядом. И остальные волчата вос­принимают этот взгляд так, как будто перед ними не их едино­кровный брат, а враг, посягнув­ший на благополучие их семьи. Они набрасываются и разрывают “не­правильного” волчонка на куски. При этом ни мать, ни волчат ни­сколько не смущает, что волчонок их рода-племени и выглядит, как вполне нормальный щенок своего возраста. После такого специфи­ческого взгляда волчицы, который является сигналом к братоубий­ству, щенок перестает быть сво­им.

Случай с кабанчиком и другие похожие ситуации показывают, что иногда живое существо выглядит совсем не так, как должен выгля­деть типичный представитель вида, но почему-то принимается за сво­его. Вероятно, при первой встре­че это живое существо очень бы­стро принимает, “схватывает” ро­довую программу зверей, с кото­рыми ему впоследствии предстоит жить, и эти звери признают в нем своего. Вполне возможно, что во время первой встречи диких живот­ных с незнакомым живым суще­ством .происходит мысленный ди­алог — глаза в глаза, во время ко­торого решается, кто перед зве­рями: потенциальная жертва, чу­жак, с которым надо вступить в борьбу, или существо, нуждающе­еся в поддержке и готовое принять и уже принявшее в ходе этой встречи родовую программу зве­рей. Такая встреча может счастли­во разрешиться — и живое суще­ство имеет шанс стать духовным сыном совершенно чужого живот­ного. Как нетрудно догадаться, больший шанс на счастливое раз­решение такой встречи имеют де­теныши с еще не устоявшейся психикой, которым легче принять незнакомый живой объект как спасение в страшном лесу, чем как дополнительную угрозу суще-ствованию. Маленький ребенок также, оказавшись один в незнакомом и страшном месте, готов воспринять всякое живое существо как спасение. Вполне возможно, что зверь, повстречавшийся ему, воспринимает именно этот настрой ребенка и великодушно предоставляет ему защиту.

Так, например, известно о четырехлетием мальчике из Забайкалья. Он потерялся зимой в лесу. А через некоторое время его нашли бодро идущим по опушке леса нагишом. По словам мальчика, его встретили большие серые собаки,которые согрели его и дали ему молока прямо из животика. Ему стало так жарко, что он разделся. Другой похожий случай произошел уже со взрослой девочкой. Она затемно, уговорив родителей, отправилась к подруге, живущей на хуторе у финской границы, встречать Новый год. Ей было очень страшно идти по темной дороге среди заснеженного леса. Но к ней прибилась незнакомая собака. Девочка очень ей обрадовалась. Гладила ее, смотрела в ее зеленые глаза. Так вместе они и дошли до хутора. Перед жилищем человека собака куда-то исчезла. Позже выяснилось, что “добрая” собака была волком. Судя по этим случаям, видно, что волки, как, вероятно, и другие звери, очень хорошо воспринимают психический настрой человека и адекватно на него реагируют.

Может быть, из потенциальной возможности волка “понимать” человека вырос феномен одомашненной собаки. Некоторые опытные охотники в свою очередь могут понимать язык волков. Так, один опытный охот­ник-сибиряк по вою волков опре­делил, что в его направлении дви­жутся два туриста с ребенком. И действительно через некоторое время туристы показались из леса. Некоторые люди имеют способ­ность не только “понимать язык животных”, но и вступают с ними в диалог. В прежние века эта спо­собность передавалась и кое-где передается сегодня по линии жре­чества (шаманы). Так, древние охотники в процессе преследова­ния зверя издавали определенные звуки, похожие на вой, с помо­щью которых “уговаривали” его отдать свое тело на заклание. И успех охоты определялся вовсе не типом оружия и быстротой ног, а умением “уговорить” животное стать жертвой.

Отмечены совсем удивительные случаи, когда стать жертвой одних животных “уговаривают” другие. Так, например, в Туркестане людьми был замечен одичавший баран, который обретался с вол­ками. Но это еще полдела. Этот баран регулярно наведывался к мирно пасущимся овцам. Те, ес­тественно, его нисколько не боя­лись. Но вслед за ним через ка­кое-то время появлялись волки и утаскивали пару овец. Баран исче­зал вместе с ними. Эта шайка ору­довала некоторое время, пока на барана-предателя не была откры­та настоящая охота, в результате которой он был убит, а вместе с ним несколько волков из его “шай­ки”. Можно удивляться злонаме­ренности барана-предателя, пы­таться увидеть в его действиях ис­пуг за свою жизнь. Но на самом деле этот баран был далек от зло­го умысла, и им не руководил ис­пуг перед волками. Просто он был воспитан самым настоящим волком в шкуре барана, а свое обличье, понятное для овец, использовал, как всякий серый хищник, для сво­его благополучия и процветания своего клана.

Нечто похожее изредка встре­чается и среди “детенышей” чело­века, попавших на воспитание к животным. В Рио-де-Жанейро был пойман мальчик, обретавшийся несколько лет со сворой одичав­ших собак. По ночам он в качестве вожака водил свою свору по по­мойкам пригорода, забирался в мусорные контейнеры, и если на­ходил что-то съестное, то делился со своими хвостатыми собратьями, которые в контейнеры забраться не могли. За это члены клана защи­щали его в стычках с другими сворами (ведь мальчик был членом определенной собачьей семьи, а не абстрактно всего собачьего рода-племени), а суки поили его молоком вместе со своими щенка­ми. Днем вся компания (около 15 особей) скрывалась в одной из пе­щер в пригороде. Этого мальчика как-то язык не поворачивается на­звать собакой. Тем более он лю­дей не предавал, как в случае с бараном… Он лишь питался пи­щевыми отбросами человека и “состоял на службе” у собачьей своры. Хотя, конечно, собачье самосознание он, несомненно, имел, иначе бы не вел такой об­раз жизни.

Далекая Бразилия, где “много диких обезьян”, может быть, слишком далеко, чтобы кто-то по­верил в такое. Но вот у нас в цен­тре России, в городе Курске, не­давно произошел аналогичный слу­чай. Об этом писала газета “Жизнь”. Брошенный матерью мальчик Саша вырос в собачьей стае на пепелище сгоревшего дома. Собаки стали его приемны­ми родителями. Десятилетний мальчик только и умел, что кусать­ся, рычать и скалить зубы. Слов он не знал. Четыре милиционера на­силу его поймали, после того как он зубами порвал юбку на предсе­дателе уличного комитета, при­шедшей проверить поступивший сигнал. При этом собаки подняли такой лай, что всполошили всю улицу. В больнице, куда достави­ли мальчика, приняли дополни­тельные меры предосторожности. Собачий воспитанник норовил тяп­нуть всякого, кто решался к нему приблизиться. Врачи поставили Саше диагноз “олигофрения”. Не напишешь в истории болезни, что у ребенка собачье самоосознание. Да и как такое можно сказать про человека? Врачи будут трудиться,усиленно корпеть и стараться пе­ределать сознание ребенка в че­ловеческое. Но получится ли?

Хорошо известен иной слу­чай. В 1920 году недалеко от де­ревни Миднапур в Восточной Ин­дии были отловлены две одичав­шие девочки (одной было семь лет, другой около двух), жившие вме­сте с волками в логове. Они лишь умели садиться и выть, как волки. (Вероятно, они не просто выли, а умели разговаривать на языке волков. Ведь волки их понимали, и они — волков. Недаром говорит­ся: “С волками жить — по-волчьи выть!”) Старшая девочка, по всей видимости, в раннем детстве по­пала к волкам. Когда же ей было около шести лет, она украла у людей себе подружку и быстро научила ее премудростям звери­ной жизни. На этом примере за­метно, как может расширяться сообщество диких людей. Одичав­ший ребенок может воровать и “переделывать” в своих других детей, помладше. Налицо пре­емственность поколений: старшие воспитывают младших. Только вот чему они могут научить и кого вос­питать? Учат и воспитывают только тому, что хорошо знают сами, — как быть настоящим волком!

Понравилась статья ? Поделись с друзьями